Обитатели холмов [издание 2011 г.] - Адамс Ричард (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Кехаар взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Он пролетел над мостом. Потом развернулся влево, возвратился к зеленой тропинке и камнем упал вниз, чиркнув крыльями над самыми кроличьими головами. Издав свой яростный крик, Кехаар полетел к югу. Кролики смотрели ему вслед, пока он не исчез за деревьями.
— Улетай, большая белая птица, — произнес Шишак. — Знаешь, когда я смотрел на него, мне казалось, что я тоже могу взлететь. Ох уж эта Большая Вода. Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть на нее.
Орех все не мог отвести глаз от деревьев, за которыми скрылся Кехаар, и вдруг заметил в конце тропинки, где траву перерезала дорога, дом. Облокотившись на изгородь, стараясь не шевелиться, возле дома стоял человек и внимательно смотрел прямо на них. Орех застучал и шмыгнул в подлесок, Шишак за ним.
— Знаешь, о чем он сейчас думает? — сказал Шишак. — Он думает об овощах на своем огороде.
— Знаю, — ответил Орех. — И если кому-то из наших взбредет в голову та же мысль, мы с тобой никого не удержим. Чем быстрее мы отсюда смоемся, тем лучше.
И вскоре кролики уже мчались на север через лесок. Шишак быстро понял, что длинные перебежки ему пока не под силу. Рана болела, плечо уставало почти сразу. Орех все еще хромал, а крольчихи — пусть старательные и послушные — никак не могли приноровиться к жизни бездомных бродяг. Это были трудные дни.
За все это время — а погода установилась ясная, небо сияло голубизной — Блэкавар не раз показал, на что способен, и Орех мог теперь положиться на него ничуть не меньше, чем на любого из своих старых друзей. Он и мечтать не мог о таком товарище. Даже Шишак, решив вывести его из Эфрафы, действовал просто из одной только жалости к несчастной жертве жестокого генерала. А он, «несчастная жертва», избавившись от унижений, почуяв дружескую заботу, неожиданно оказался сметливей многих других. История Блэкавара была необычной. Мать его родилась не в Эфрафе. Она росла в городке в Ореховом лесу, на который напал генерал Дурман и взял в плен всех ее сородичей. В Эфрафе у нее был только один друг — капитан ауслы. Он погиб в одном из рейдов внешнего патруля. Блэкавар гордился своим отцом и мечтал, когда вырастет, стать офицером ауслы. Но что удивительно, с этой мечтой в нем уживались и унаследованная от матери неприязнь к Эфрафе, и осознание того, что он отдаст им ровно столько, сколько захочет сам. Когда Блэкавара в конце концов направили в подразделение с меткой на правом боку капитана Кровца, тот, хоть и хвалил его за выносливость и храбрость, не оставил без внимания и горделивую независимость новичка. А потому, когда капитану Кервелю понадобился в помощь младший офицер, туда направили не Блэкавара, которого предложил даже сам Совет, а Гравилата. И Блэкавар, зная себе цену, понял, что Совету не нравятся офицеры с нездешней кровью. Тогда же, горько обиженный, он познакомился и тайком подружился с Хизентли. Именно Блэкавар посоветовал недовольным Эфрафой крольчихам этого подразделения собраться вместе. Именно Блэкавар уговорил Хизентли попытаться добиться разрешения покинуть Эфрафу. План его был прост: если крольчихи получат такое разрешение, то они попросят отпустить с ними и Блэкавара, чтобы тот защищал их в пути. Но когда Совет отказал крольчихам в их просьбе, Блэкавар решился на побег. Поначалу он думал взять с собой и крольчих, но его, как и Шишака, измучил страх заговорщика; нервы, натянутые до предела, не выдержали, и в конце концов Блэкавар решил все же попытать счастья в одиночку и попался Дреме. Назначенное Советом наказание сломило деятельный характер, потому Шишак и подумал, что видит перед собой просто смирившегося калеку. Но стоило этому калеке услышать в канаве для храка шепот Шишака, как он снова воспрял духом и, что, наверное, под силу не каждому, готов был рискнуть головой и второй раз испытать судьбу. Теперь же, свободный среди беспечных незнакомцев, Блэкавар вспомнил все, чему научился в Эфрафе, и использовал свои навыки и умения, чтобы помочь им в трудную минуту. Он не только мог выполнить любое поручение, но и сам давал полезные советы, особенно когда дело касалось разведки. Орех, готовый послушать каждого, если считал совет дельным, соглашался с Блэкаваром почти во всем и радовался тому, что великодушный, но довольно сентиментальный порыв Шишака, к которому Блэкавар, естественно, чувствовал глубочайшее уважение, пошел им только на пользу.
После двух или трех дней медленного, осторожного, не раз прерывавшегося бега, в час, когда солнце уже клонилось к вечеру, кролики снова вышли к Поясу Цезаря, но немного западнее, чем прежде, и оказались вблизи маленькой рощицы на вершине невысокого холма. Все устали, и после еды («Силфли вечером, когда хочешь, как ты и обещал», — напомнила Хизентли Шишаку) Колокольчик и Плющик предложили Ореху вырыть несколько нор в мягкой почве под деревьями и устроить хорошую передышку на день или два. Орех хотел было согласиться, но тут заупрямился Пятик.
— Орех-рах, я знаю, всем нужен отдых, но почему-то мне не нравится эта мысль, — заявил он — Наверное, я должен объяснить почему.
— Мне объяснять ничего не надо, — ответил брат. — Но по-моему, на этот раз тебя никто не послушает. Кое-кто из крольчих уже «готов в мамаши», как сказал бы наш Кехаар, вот потому Колокольчик и остальные завелись с норами. Но вреда ведь от этого не будет, правда? Как говорят кролики: «Норку выкопать успел — будешь жив и будешь цел».
Однако позднее Блэкавар, вернувшийся из разведки, в которую он прихватил и Одуванчика, еще больше воспротивился этой затее.
— Это скверное место, Орех-рах, — сказал он. — Никакой внешний патруль не стал бы здесь останавливаться. Здесь часто бывают лисы. Нужно уходить, пока не стемнело.
Весь день у Шишака сильно болело плечо, он на всех ворчал и сердился. И тут вдруг решил, что Блэкавар просто умничает за чужой счет. Если послушать его и тащить всех, усталых, измученных, неизвестно зачем дальше, то в конце концов он, конечно, найдет какое-нибудь место, которое будет соответствовать стандартам Эфрафы. Оно будет, конечно же, безопасным, но не больше и ничуть не меньше, чем здесь, в этом лесочке, зато Блэкавара потом похвалят — вот, мол, уберег товарищей от лисы, которая на самом деле существует только в его воображении. Эфрафская деловитость Шишаку изрядно поднадоела. Пора бы сознаться, считал он, что это одно надувательство.
— На этих холмах лисы водятся всюду. Почему же именно сюда они вдруг заглядывают чаще, чем в любое другое место? — ехидно поинтересовался Шишак.
Блэкавар ценил вежливость не меньше Шишака, но теперь выбрал не лучший ответ.
— Я не могу точно ответить на твой вопрос. Просто я так подумал, а вот почему, мне объяснить трудно.
— Ах, просто подумал! — рявкнул Шишак. — Может быть, ты заметил помет? Или учуял запах? Или тебе это напела сидящая под поганкой маленькая зелененькая мышка?
Блэкавар обиделся. Меньше всего на свете ему хотелось ссориться с Шишаком.
— Ты, похоже, принимаешь меня за дурака, — сказал Блэкавар резче, чем обычно, и по-эфрафски четко выговаривая каждое слово. — Нет, там не было ни помета, ни запаха, но я уверен, что лис здесь много. Мы во время рейдов…
— А ты что-нибудь видел, слышал? — обратился Шишак к Одуванчику.
— Э-э… Я не… — промямлил Одуванчик. — Я хочу сказать, Блэкавар, похоже, ой как разбирается в таких делах, и он спрашивал, не приходилось ли мне…
— Ну, так можно болтать всю ночь, — перебил его Шишак. — Блэкавар, известно ли тебе, что в начале лета, когда мы еще были лишены удовольствия следовать твоим полезным советам, нам приходилось целыми днями бежать… — где только нам не пришлось бежать! — по полям, по вересковым пустошам, по лесам и холмам, и мы не потеряли ни одного своего товарища.
— Я лишь против того, чтобы рыть норы в этом месте, и все, — извиняющимся тоном сказал Блэкавар. — Свежие норы всегда заметны, и во время рытья звук разносится далеко, ты же сам знаешь.
— Оставьте его в покое, — начал Орех, прежде чем Шишак успел раскрыть рот. — Не для того ты вывел его из Эфрафы, чтобы теперь запугивать. Послушай, Блэкавар, здесь решаю я. Наверное, ты прав, и риск есть. Но мы все время рисковали, и нам придется еще рисковать до тех пор, пока мы не вернемся домой, в наш городок. Все устали, так что, похоже, все-таки лучше устроить себе передышку на день-другой. Ничего страшного.
